Автор: Александр Гранд
«Красный, белый и проснувшийся», — назвала газета The New York Post 6 июля двухстраничный разворот, посвященный минувшему Дню Независимости. Первые два были цветами нашего флага, изображенного там же в форме топора с подписью «Либералы превращают то, что любит наша страна, в грех», а «проснувшийся» (“woke”), согласно словарю wikipedia, — «политический термин происхождением из афроамериканского английского, обозначающий усиленное внимание к вопросам, касающимся социальной, расовой и половой справедливости». Проснувшаяся от консервативной спячки Америка, по замыслу разбудивших ее либералов, должна избавиться от постыдного груза прошлого под названием «культура», поскольку создали и привили ее белые расисты, а сам расизм — система, подлежащая отмене с помощью CRT (Critical Race Theory) — Критической расовой теории, которая, согласной той же wikipedia, «изучает социальные, культурные и правовые вопросы, связанные с расой и расизмом».
Как написал 5 июля обозреватель Джош Хаммер, к 245-му Дню Независимости эта теория оказалась главным рычагом раскола страны, причем темой яростных обсуждений среди элиты стала семантика самого термина. Критиков этой критики немедленно обвинили в предвзятости, белом супрематизма и апологии тех, кто намеренно хочет скрыть и обелить комплекс вины Америки в подчас трагической истории расовых отношений. Это не было новым. В изданной двадцать лет назад книге «Введение в критическую расовую теорию» ее авторы Ричард Делгадо и Джин Стефаник написали, что, «в отличие от традиционных гражданских прав, куда входят инкрементализм (принятие политических решений — А.Г.) и поэтапный прогресс, CRT ставит под сомнение саму основу либерализма, включая теорию равенства, юридическое обоснование, рационализм просвещения и нейтральные принципы конституционного закона». Антирасизм критиков расизма вылился в антибелый, антиазиатский, антихристианский и антииудейский расизм, а ведущий интеллектуал CRT Ибрам Кенди в книге «Как стать антирасистом» два года назад написал, что «единственное средство против расистской дискриминации — это антирасистская дискриминация. Единственное средство против дискриминации в прошлом — это дискриминация в настоящем. Единственное средство против дискриминации в настоящем — это дискриминация в будущем». С этой позиции либералов наша страна подошла к 245 годовщине Декларации Независимости, принятой Континентальным Конгрессом 4 июля 1776 года и провозгласившей отделение от Великобритании ее 13 североамериканских колоний, ставших первыми Соединенными Штатами.
В Верховном суде США сейчас рассматривают иск группы студентов Гарварда, которые обвиняют администрацию этого престижного университета в расовой предвзятости. Все истцы отличники и выходцы из стран Азии, которые утверждают, что по отношению к ним и таким, как они, и в Гарварде давно практикуется самая настоящая дискриминация в пользу «менее подготовленных абитуриентов из числа меньшинств». В иске отмечено, что для поступления в Гарвард абитуриент-азиат должен набрать по системе SAT (Scholastic Assessment Test) на 450 очков больше чернокожего, и это при прочих равных показателях. В прошлом году профессор-экономист Питер Арчидиакомо из Дюк -университета в Северной Каролине установил, что у самого плохого по успеваемости чернокожего абитуриента больше шансов попасть в Дюк, чем у отличника-азиата. В Гарварде, утверждают истцы, творится примерно то же самое.
«Либеральные политики и комментаторы, — написала газета в редакционной статье, — отмечая 4 июля, особенно радуются, ругая Америку. Статуя Свободы — символ не свободы (в первом случае «Liberty», а во втором — «freedom»), а лицемерия. Флаг поляризован. Государственный гимн не говорит за всех и за каждого. Даже фейерверки — это расизм. Сосиски (Hot dogs) пока в стороне, но дайте срок — в Brandeis University уже запрещают слово «пикник». С уверенностью можно сказать одно: вы наверняка получите множество ‘кликов’, если скажете то, что раньше считалось патриотизмом, теперь доказывает, что Соединенные Штаты фанатичны, хотя мы живем в одной из самых разнородных стран мира». За примерами не нужно ходить далеко: на днях репортер The New York Times Сара Нир написала, что «сегодня флаг, свешанный с кузова пикапа или над лужайкой дома, все больше означает политическую принадлежность человека в глубоко расколотой стране». Сара Нир обвиняет бывшего президента Трампа в том, что при нем государственный флаг США перестал быть «объединяющим символом», ни словечком не обмолвившись о том и о тех, кто жжет, топчет и поносит наши флаги.
Комментатор NBC News Матт Салливан отреагировал на государственный гимн перед началом матчей наших баскетболистов-профи, следующим образом: «С одной стороны, многие на барбекю и баскетбольных играх в этот праздничный уикенд намеренно игнорируют то, что ‘звездно-полосатый стяг’ — продукт стиха, написанного рабовладельцем Френсисом Скоттом Кеем, «Нет убежища вам, войск наёмных рабам, Ждёт могилы вас тлен, — будет всем по делам». Отметив расизм этих строк гимна, Салливан продолжает, что, с другой стороны, «нельзя заставлять спортсменов стоять на церемонии, которую многие игроки отвергали так активно, что даже не посчитали нужным появиться». Конгрессмен Кори Буш, демократ из Миссури, на 4 июля назвал не случайным, «что те, кто говорят, будто у чернокожих в нашей стране полная свобода, это те же, кто пытаются отменить преподавание в наших школах правды о белом расизме».
Ну и, конечно, 83-летняя конгрессвумен из Калифорнии Максин Уотерс, которая на сей раз не удержалась и в своем твиттере написала: «Четвёртое июля… и так далее, Декларация Независимости гласит, что все мужчины (men) созданы равными. Равными чему? Какие мужчины? Только белые мужчины? Не так ли было в 1776 году, когда афроамериканцы были рабами? Тогда о нас не думали, но сейчас мы о себе думаем!» Слово «men» до недавних пор значило «люди», которыми были и спортсмены, и конгрессмены обоих полов, а законы Соединенных Штатов много раз менялись, в очередной раз уясняя, что Декларация Независимости относится не только к белым. Как написал журнал National Geographic, «ученые установили, что уязвимые народы и цветные общины непропорционально предрасположены к загрязнению воздуха праздничными фейерверками». Тоже, оказывается, расизм, который искусствовед газеты The Washington Post Филипп Кенникот углядел в Статуе Свободы. «Так же знакомая многим американцам, как флаг, — написал он, — эта статуя просто бессмысленна и чужеродна другим, как знак без значения или, хуже того, символ лицемерия и несдержанных обещаний». Тем заявлением критик Кенникот прошелся по высеченным на подножии Статуи Свободы словам сонета Эммы Лазарус: «А мне отдайте ваших несчастных, ваших бедняков,
Ваши задавленные массы, мечтающие дышать свободно…» В порыве неудержимого снобизма, тоже свойственного нашим гиперобразованным левакам, Филипп Кенникот написал, что в июне пошел посмотреть на Статую, но не доплыл до Острова Свободы (это удел туристов), а смотрел с пирса на западе Манхэттена через залив, и «эта статуя еще никогда не казалась мне такой маленькой».