Со дня первой публикации «Дневника Анны Франк» прошло 75 лет. К этой дате подоспело громко заявленное расследование, которое длилось более пяти лет. Книгу о нём — «Предательство Анны Франк», вышедшую в 2022 году, написала канадская писательница Розмари Салливан. Её публикация вызвала редкую и даже необычную для нашего времени книжную сенсацию.
Напомню, что в июле 1942 г. по мере усиления нацистского преследования еврейского населения в Голландии Отто Франк вместе с семьёй перешёл в подготовленное им скрытое помещении на втором этаже ранее принадлежавшей ему фирмы «Опека» в Амстердаме. Владение этой небольшой компанией по производству джемов и пищевых добавок он передал своей преданной сотруднице и верному пожизненному другу Мип Гиз, которая вместе с мужем и несколькими офисными работниками его компании на протяжении двух лет помогала им скрываться от нацистов и взяла на себя всю заботу о них. В тайной обители к ним присоединилась семья их друзей и позднее, дантист Фриц Пфеффер.
В августе 1944 г. тайное убежище было раскрыто, все его обитатели схвачены нацистами и отправлены в Освенцим. В живых остался только Отто Франк. Когда летом 1945 г. он вернулся в послевоенный Амстердам, Мип отдала ему подобранный с пола после их ареста валявшийся среди брошенных вещей дневник его младшей дочери Анны. В 1947 г. он был опубликован в Голландии. Сегодня её хроника того времени, которое она провела в голландском убежище, издана на 70 языках, став наиболее известной литературной работой, возникшей в результате Холокоста. Дом, где она скрывалась в Амстердаме, ежегодно посещают сейчас свыше миллиона человек.
Многое в судьбе Анны Франк остаётся неизвестным, включая дату гибели в концлагере Берген-Бельзен, куда она за несколько недель до его освобождения английскими войсками была депортирована из Освенцима в феврале или марте 1945 г. Однако самой стойкой загадкой, несмотря на то, что она на самом деле уже давно решена, всё ещё остаётся дискуссионный вопрос: каким образом и кто выдал знаменитое теперь убежище на улице Принсенграхт 263?
Розмари Салливан, обладатель ряда литературных наград и получившая известность после её биографии дочери Сталина Светланы Аллилуевой, в 2019 г. было предложено написать о проведённом расследовании, которое, как было заявлено, окончательно установило имя того, кто раскрыл нацистам тайное убежище, где пряталась Анна Франк.
Выходу книги предшествовала интересно организованная и безупречно поданная реклама, позволившая довольно эффектным образом вызвать к ней повышенный, почти ажиотажный, интерес. Для достижения этого эффекта о самом расследовании, которое должно было произвести впечатление разорвавшейся бомбы, заранее ничего не сообщалось так же, как не афишировалась и готовящаяся о нём книга. Первое, тщательно спланированное упоминание о ней, с безупречной рекламной стратегией появилось 16 января этого года на канале CBS в интригующем сегменте программы «60 минут» за два дня до её выхода. Сама рекламная вставка, примечательная своей тональностью, напоминала анонс захватывающего детектива: «Прошло 75 лет после первой публикации «Дневника Анны Франк», который остаётся наиболее читаемой книгой в мире.
Еврейский подросток, мятущийся в узком пространстве между надеждой и отчаянием, стал голосом и лицом миллионов жертв нацистского геноцида. Но один вопрос до сих пор всё ещё остаётся без ответа все эти годы: кто в 1944 г. раскрыл то место, где прячется Анна Франк и её семья? Два официальных расследования, проведённые голландской полицией и многочисленные поиски историков и охотников за нацистами не дали на него ответ. Тогда в 2016 г. за дело взялась команда расследователей под руководством ветерана ФБР Винси Панкока. Применяя самые современные методы поиска и новейшие технологии, они начали своё собственное расследование и сегодня вечером поделятся с вами своим открытием и назовут, наконец, имя того, кто предал семью Франк…».
Миллионы зрителей были заинтригованы таким сообщением и с нетерпением дожидались начала вечернего эфира. Вечером того дня всё в той же интригующей тональности ведущий начал столь заманчиво анонсированную программу: «Винси Панкок давно вернул своё служебное оружие и навсегда распрощался с фирменным жетоном агента ФБР. Он уже два года, как пребывал на пенсии и в полном комфорте беззаботно жил во Флориде, когда весной 2016 г. раздался телефонный звонок от его коллеги из Голландии. Знакомый голос сообщал ему нечто важное: «Дружище, если ты уже належался на пляже, то у нас есть для тебе настоящее дело…». «Так началась эта история?», — обращаясь к собеседнику, уточнил ведущий. «Да, именно так», — оживлённо подтвердил отставной особист. «Вы действительно лежали тогда на пляже?» — «На самом деле я как раз направлялся туда, ехал в сторону океана…».
Характер довольно продолжительной беседы с ним, на удивление, соответствовал и построению самой книги, в которой серьёзнейшая тема соседствует с заметной легковесностью, претендующей на легкость или увлекательность. Повествование начинается с того, как для написания книги о сенсационном расследовании автор прилетает в Амстердам. Она указывает точную дату этого важного события: пятница 3 мая 2019 г., упоминая тех, кто её встречал в тот день и чем она занималась на следующее утро. Читатели довольно подробно и неторопливо знакомятся с многопрофильным составом участников, теперь уже рассекреченного проекта, с обстановкой их офиса в северной части Амстердама, их привычками, увлечениями, стилем работы. Подчёркивая современные методы их расследования, автор повествует и о программном обеспечении этого проекта. Примечательна иллюстрация значимости новых технологий: на карте Амстердама военного времени размещено множество цветных точек, которыми помечены места проживания тех, кто мог сообщить об обитателях тайного убежища. Синими точками помечены члены Голландской нацистской партии (ГНП), красными — коллаборационисты, жёлтыми — информаторы. Все эти точки были «так близки друг к другу», — пишет Салливан, — «что казались одной большой массой вокруг дома на Принсенграхт 263». Количество возможных подозреваемых должно было подчеркнуть всю сложность поиска того, кого искала группа Панкока.
Повествование ещё долго и нередко поверхностно блуждает по общеизвестным, уже многократно описанным событиям, не добавляя к этим сюжетам ничего нового. Само по себе всё это ещё не выглядит как-то настораживающе. В большой литературе, включающей и замечательные детективы, внешне вполне легковесное начало, как и незначительные, на первый взгляд, детали, нередко заслуживают самого пристального внимания. Несмотря на «простоту» таких моментов или, точнее — благодаря им, художественный текст становится удивительно звучен и трогателен. Не случайно, к примеру, Набоков, полагая, что именно мелочи делают картину жизни отчётливой, в свои тесты для студентов Корнельского университета нередко включал, на первый взгляд, экзотические вопросы, типа: какие игрушки Анна Каренина дарит сыну в марте 1875 г.
Но у Розмари Салливан уже упомянутые многочисленные подробности, если можно так выразиться, — не звучат. Они оторваны друг от друга и от самого сюжета — его просто нет, как нет и самого детектива, в форме которого она и собиралась поведать читателям о том, как сплочённая команда упор[1]но шла к своей цели и, в конце концов, назвала всё-таки имя никому прежде не известного предателя. Рука заявленного писателя в представленной книге не очень заметна, но к этому странному обстоятельству мы ещё вернёмся. Читая не всегда обязательную и, зачастую, довольно небрежную информацию, невольно отметишь, что пройдена уже более, чем половина книги, а она, как будто, ни о чём.
И вот, наконец, уже в последней части вымученного труда, на 219 странице 300-страничного текста, появляется имя — Арнольд ван ден Берг. По заключению, так называемого расследования, именно он — богатый еврейский нотариус, который входил в состав Еврейского совета (юденрата), созданного по распоряжению немцев в оккупированном Амстердаме, и раскрыл им адрес прятавшихся евреев в здании на улице Принсенграхт 263.
Основой для сенсационного вывода группы Винси Панкока стала неподписанная записка, которую Отто Франк получил после окончания войны. В ней доброжелатель сообщал ему, что адрес, где скрывалась его семья сдал немцам именно этот человек. Прочитав копию этой записки, у г-на Панкока, по его словам, сработало «шестое чувство». Нотариус не был депортирован в концлагерь, долгое время легально проживал в оккупированном Амстердаме и пережил войну. А это возможно, по его представлению, лишь в том случае, если он поделился с нацистами ценной для них информацией. По теории г-на Панкока нотариус во время работы в юденрате мог (!) узнать адреса тайных убежищ евреев и сдать их немцам… в обмен на жизнь своих близких. А это всё означает, что письменный донос, пусть и анонимный, заслуживает полного доверия. К тому же Арнольд ван ден Берг отвечал тем критериям, которые, по его мнению, характеризуют доносчика.
Первый из них — это осведомлённость о том, где прячется семья Франк. «Почти наверняка, — пишет Салливан. — Еврейский совет располагал списком адресов, где прятались евреи… Занимая ключевую позицию в Совете, ван ден Берг мог иметь доступ к этим спискам… Он, возможно, также имел доступ к списку адресов тех, кого собирали для отправки в пересыльный лагерь Вестерборг. Адрес на Принсенграхт 263 мог быть включён в этот список в 1943 или в 1944 году для того, чтобы участники Сопротивления могли в случае необходимости снабжать их продуктами…
Второй критерий — это мотив предательства. Здесь, с точки зрения команды Панкока, тоже всё в полном порядке. Таким мотивом было естественное желание спасти себя и свою семью от ареста и депортации. Предавая Франка, он демонстрировал… «свою полезность для нацистских оккупантов, некоторые из которых были его… друзьями (?!) или деловыми партнёрами…». И, наконец, последний аргумент — это практическая возможность осуществить предательство. «Арнольд ван дер Берг, — ссылаясь на расследование, пишет автор, — обладал тем, чего у других евреев не было. Он обладал свободой передвижения и возможностью встречаться с нацистами… Информацией, которой он располагал, Берг мог (?) поделиться с нацистами в любое время…». Собственно, это всё, что за пять лет собрала многочисленная команда, включавшая в себя свыше тридцати штатных участников расследования и почти столько же приглашённых консультантов, чтобы назначить Арнольда ван ден Берга на роль предателя семьи Анны Франк. Заслуживает внимания уровень мышления новоявленных пинкертонов: вместо выверенных доказательств они с наивной простотой, в худшем смысле этого слова, обходятся набором юридически нелепых доводов — «почти наверняка», «возможно», «мог иметь доступ», «мог быть включён», «мог знать», «мог иметь доступ», «мог передать» и так далее. Ничем не обоснованными предположениями, допущениями, а нередко, и откровенными натяжками насыщена и сама книга.
На чём, к примеру, основано утверждение, что нотариус занимал «ключевую позицию в Еврейском совете», исходя из которого следует вывод: «и потому мог (!) знать…». Машинистка, печатавшая бумаги юденрата и через десятилетия после войны, несмотря на хорошую память, не могла вообще его припомнить, хотя легко назвала многих из тех, с кем она пересекалась в те годы. Какие друзья могут быть у еврея среди нацистов в оккупированном Амстердаме? Если такая странность имела место, то должны быть хоть какие-то свидетельства этого исключительного происшествия. Но их нет.
Обратим внимание и на замечательную проговорку — Арнольд ван дер Берг «обладал тем, чего… у других евреев не было: свободой передвижения и возможностью встречаться с нацистами…». Вот и вырвался наружу заранее обозначенный, магистральный путь их поиска — выбранный ими предатель, повторим, «обладал тем, чего у других евреев не было». Это уже саморазоблачение, своего рода, явка с повинной — расследователи, проговариваясь, сами сообщают, что искали претендента на роль предателя Анны Франк именно в еврейской среде, а разного рода скучные и подробно описанные псевдопоиски настоящего доносчика, включая и упомянутую карту Амстердама, покрытую множеством разноцветных точек, обозначавшие места его возможного проживания, не более, чем прикрытие истинных целей сенсационного проекта или отвлечение от них.
Ещё до «открытия» г-на Панкока анонимная записка, которую заурядный службист выдал за большую находку, была хорошо известна голландским следователям. Вот что об этом «открытии» говорят эксперты: «Анонимное письмо с обвинением в адрес Арнольда ван ден Берга рассматривалось ещё в ходе официального расследования в 1963 г., — напомнил сотрудник музея Анны Франк Гертьян Брок. — Но тогда никаких свидетельств его вины найдено не было, не обнаружены они и сейчас. Сам по себе этот документ не имеет никакой доказательной силы. Быть на 85 процентов уверенным в том, что ван ден Берг был предателем, не имея на руках никаких документов, кроме копии анонимной записки, кажется мне, по меньшей мере, странным». Необоснованными назвали выводы команды Панкока и в фонде Анны Франк в швейцарском Базеле. «Имя Арнольда ван ден Берга давно известно историкам, так что группа Винси Панкока не представила ничего нового», — заметил член совета этого фонда Ив Кугелман. И дальше: «Выводы о виновности — это лишь предположение, основанное на одном фрагменте. Само же это исследование — исключительно коммерческое мероприятие, а не серьёзное расследование. Выводы исследования должны основываться на целом ряде доказательств, фактов, свидетельских показаний…».
Теперь по поводу трёх критериев «расследования». Согласно первому из них, Арнольд ван ден Берг мог знать о местонахождении семьи Франк, исходя из двух предположений, ни одно из которых не нашло никаких подтверждений. Версия команды г-на Панкока предусматривает, что Еврейский совет в Амстердаме имел список адресов, где скрываются от нацистов евреи; следующее допущение состоит в том, что нотариус, будучи «ключевой фигурой» юденрата, опять-таки «мог» (!) иметь доступ к этим спискам.
Но таких списков не было, и не могло быть. Вернувшиеся из концлагерей руководители Еврейского совета Авраам Ашер и Давид Коэн подтвердили, что адресами тех, кто скрывается от нацистов, а таковых, как потом выяснилось, оказалось свыше 25 тысяч (семь тысяч из них были обнаружены), они не только не располагали, но и не допускали даже мысли о такой возможности по вполне очевидной причине — столь опасными сведениями, рано или поздно, воспользовались бы нацисты. То, что подобные списки никогда не составлялись, подтверждают и авторитетные историки. Их следы несмотря на все усилия не нашли и сами участники нового «расследования», которые долго и тщетно пытались их обнаружить. Тем не менее, виртуозы следствия пришли к своим выводам, исходя из того, что список таких адресов имелся в Еврейском совете. Они легко обходятся не только без конкретных доказательств, но, похоже, и без здравого смысла. Зачем семье, которая, спасаясь от смертельной опасности нашла себе тайное убежище, сообщать о нём кому бы то ни было? Не говоря уже о том, что этот шаг ставил под удар не только их самих, но и тех, кто прятал и заботился о них.
Если даже гипотетически представить существование подобных списков, то такой чрезвычайно скрытный и крайне осторожный человек, каким Отто Франк был на протяжении всей жизни — до оккупации, во время войны и после неё никогда не доверил бы подобную информацию о своей семье и детях посторонним людям, к тому же, находящимся в уязвимом положении заложников. Для него это всё равно, что расписаться в собственной глупости и не свойственной ему наивности. Не говоря уже о том, что никакой надобности в этом у него не было. Более того, перед тем как присоединиться к семье Франк в убежище на Принсенграхт 263, дантист Фриц Пфеффер по просьбе Отто распространил слух, в том числе и среди членов Еврейского совета, что этой семье удалось выехать в Швейцарию, где у них, как хорошо было известно, проживали близкие родственники.
Не только писатель, но и любой вдумчивый человек, знакомый с натурой Отто Франка, задержался бы на явном несоответствии «следственной» гипотезы и личными особенностями этого человека. И, раздумывая об этом, сказал бы сам себе или читателю: здесь что-то не так. Розмари Салливан, однако, некритично относясь ко всему проведённому «расследованию», не замечает подобных противоречий и не пытается в них разбираться.
Есть ещё одно важное обстоятельство. Еврейский совет Амстердама, созданный по распоряжению немцев в феврале 1941 г., просуществовал до сентября 1943 г., когда ими же был упразднён. Арнольд ван ден Берт вышел из него в феврале 1942 г. Другими словами, ван ден Берг покинул юденрат за несколько месяцев до того летнего дня, когда, подозревая неладное, Отто Франк с женой и двумя дочерями скрылся в тайном убежище. То есть, навсегда покидая Еврейский совет, нотариус, вопреки главной нити следственной версии, не мог знать адреса, где скрывается семья Франк — он не мог знать того, что к тому времени ещё просто не существовало.
Не менее важно представлять — почему он прервал своё пребывание в юденрате. В оккупированной немцами Голландии действовал, так называемый, «Статус Калмейера», который позволял евреям быть освобождёнными от преследования, если они могли доказать, что один из их родителей не был евреем. Этот статус защищал и семью полукровок. Многие голландские евреи стремились использовать этот шанс, представляя властям тщательно подделанные документы. Сами прошения рассматривал директор Управления внутренних дел при Рейхскомиссариате Голландии Ганс Калмейер. Благодаря этому немецкому юристу свыше трёх тысяч человек избежали депортации и неминуемой гибели. Спасительный билет получил и ван ден Берг, который сразу же вышел из Еврейского совета и легально, под своим именем, проживал в Амстердаме. Так продолжалось до января 1944 г., когда нацист, которому перешёл его бизнес, оспорил полученный им статус. Узнав об этом, нотариус срочно перебрался с семьёй в никому не известное место и пережил там оккупацию. Спустя десять дней документы, поданные им на получения «Статуса Калмейера», признали сфальсифицированными, но посланный за ним наряд полиции его уже нигде не нашёл.
То, что Арнольд ван дер Берг со своей семьёй к началу 1944 г., т. е. за полгода до доноса на Отто Франка, уже скрывался в одном из тайных убежищ Амстердама, так же, как и семья Франк, является наиболее мощным аргументом, разрушающим всю конструкцию «доказательств», придуманную группой Панкока. Розмари Салливан не могла не понять, что доказательная база завершённого расследования, мягко говоря, сильно хромает. В конце своей книги, хотя и вскользь, но она замечает, что неопровержимых доказательств вины Ван дер Берга не найдено. На этом ей бы и поставить точку, но в таком случае, это была бы уже совсем другая книга. Не для того, однако, заключали с ней контракт, чтобы она ставила под сомнение главный вывод сенсационного расследования — самую известную жертву Холокоста предали сами же евреи. Участники скандального расследования, собрав пресс-конференцию, могли и сами представить публике результаты своих поисков. Но им было важно не только найти «истину», но и придать своей «находке» максимальную огласку и вызвать резонанс, сопоставимый с именем Анны Франк. А для такой цели не жалко никаких средств так и не названных частных доноров скандального проекта с заранее обозначенным результатом.
Что происходило между ней и её заказчиком, мы не знаем. Но после этого, казалось бы, уже финального вывода, появляется Нечто. Сначала автор сообщает, что после небывалого и неожиданного для Отто Франка интереса мировой прессы к изданному дневнику его дочери, он объявил Мип Гиз и её помощникам, которые вместе с ней обеспечивали функционирование тайного убежища, что теперь только он будет единственным рассказчиком истории своего пребывания в этом широко известном теперь месте. Несмотря на столь настоятельный совет, один из его сослуживцев Виктор Куглер согласился сотрудничать с Идой Шапито, которая работала над книгой под названием «Человек, который прятал Анну Франк». Узнав об этом, Отто пришёл в ярость, и его недовольство привело к тому, что эта книга так и не появилась в печати. С тех пор уже никто не посягал на единоличное право Отто самому рассказывать о том периоде их жизни. Закончив с этим вступлением, Розмари Салливан переходит к какому-то несусветному пассажу, который своей «глубиной» способен поразить даже среднего ученика очень средней школы: «После смерти Отто, — пишет она, — спикером наследия Анны Франк стала Мип. При всём своём умении хранить секреты она не была настолько искусна в том, чтобы скрывать важный факт, о котором она прежде никогда не говорила. В её многочисленных интервью, выступлениях и частных разговорах она… намекала (!) на того, кто предал семью Франк. И все её намёки указывали на Арнольда ван ден Берга. Предатель был кто-то, кого Отто знал. Ван ден Берга он знал. Предатель был евреем. Вам ден Берг был евреем. Предатель умер до 1960 г. Ван ден Берг умер в 1950 г. Отто не хотел наказывать семью и детей человека, который предал его семью. Ван ден Берг был отцом трёх детей, которые выжили и пережили Отто Франка…». Это не строки автора, заблудившегося в литературно детективной стихии, а скорее след его какого-то надлома, вынужденного самоисправления, корректировки своих же воззрений.
Сразу после окончания упомянутой трансляции в прайм тайм на канале CBS и выхода книги Розмари Салливан целый ряд СМИ поспешили назвать выводы команды Винси Панкока невероятной сенсацией. Однако, авторитетные историки, учёные и эксперты буквально разгромили результаты работы этой команды, обвинив расследователей в невежестве и очевидном отсутствии какой-либо доказательной базы. Наиболее резко выразился известный голландский писатель Леон ден Винтер, сын уцелевшего в Холокосте еврея. «Эта книга — преступление, — заявил он в интервью газете Neue Zurcher Zeitung. — На глазах всего мира, без каких-либо доказательств, из еврея сделали предателя самой знаковой фигуры Холокоста».
Результаты расследования оказались настолько беспочвенными, что издательство, выпустившее первый тираж книги Розмари Салливан, прекратило её печать и изъяло из продажи все оставшиеся экземпляры.
Борис ЛИПЕЦКЕР