Автор: Борис ЛИПЕЦКЕР
«Я могу отчитаться за каждый заработанный мною миллион, кроме первого».
Джон Рокфеллер
Недавний вековой юбилей введения Сухого закона в США оживил интерес к событиям и лицам тех лет, их влиянию на американскую историю. Это были годы, когда с вступлением в силу 18-й конституционной поправки, запретившей производство, продажу и транспортировку спиртных напитков, Новая Англия неожиданно стала рассадником нелегального алкоголя.
В Америке закрылись все предприятия, производящие любые виды алкогольной продукции. Однако употребление и производство алкоголя для собственных нужд не запрещалось. Эта лазейка в законе открыла опасную, но заманчивую дорогу для так называемых бутлегеров — подпольных торговцев спиртными напитками. С принятием поправки тяга к ним не убавилась, а дефицит только умножил спрос на привычное зелье.
Изначально бутлегеры скупали горячий товар у владельцев небольших домашних производств и перепродавали его на чёрном рынке. Масштабы их деятельности быстро возрастали, и очень скоро под контролем преступных группировок Америку охватил настоящий бум нелегальной доставки и торговли алкоголем. Корабли с бочками шотландского или ирландского виски, бутылками французского коньяка и другими запрещёнными товарами из Европы и Канады, оставаясь ещё в международных водах, подходили как можно ближе к Кейп Коду. Под покровом ночи их встречали рыбацкие суда и переправляли всю эту лакомую продукцию на американский берег. «У нас не было никаких проблем на берегу, поскольку всем было всё заплачено, — так в интервью 1983 года Историческому обществу Восточного побережья рассказал один из участников той быстро налаженной «Ромовой дорожки», как в лексиконе тех лет именовали систему доставки спиртного к берегам Массачусетса. По его словам, «большинство официальных лиц штата, включая полицию и береговую охрану, знали о нашем бизнесе, предпочитали не вмешиваться и бесперебойно получали свою долю». Защиту этих платежей, как и товаров, прибывающих на Восточное побережье, обеспечивали отряды ирландской мафии из Южного Бостона. Все годы Сухого закона они соперничали со своими итальянскими «коллегами». К концу 1931 г. обе бостонские группировки решили, наконец, прекратить кровавые междоусобные разборки, унесшие сотни жизней, и разграничить зоны ответственности между конкурентами. 22 декабря 1931 г. лидер ирландских гангстеров Фрэнк Уоллес и его ближайший помощник Барни Уолш отправились в беднейший тогда район Бостона North End на встречу с боссами итальянской мафии. Желающие могут взглянуть на эту достопримечательность: 317 Hanover St. Там располагалась штаб-квартира Джозефа Ломбардо, хорошо известной и уважаемой фигуры бостонского подпольного бизнеса. Ни Уоллес, ни Уолш никогда не вышли из того апартамента — они были тепло встречены своими партнёрами беспощадным огнём знаменитого пистолета-пулемёта Томпсона. «Их прострочили из томпсонов, как на швейной машинке», — сообщал тогда читателям репортёр уголовной хроники.
Никто не может точно назвать число жертв тех бутлегерских войн за лидерство на рынке контрабандного алкоголя. Точно так же, как не поддаётся никакому учёту и количество нелегально ввезённого в Америку спиртного. Однако, имя главного его поставщика известно — патриарх самой известной политической династии Америки Джозеф Кеннеди, который и сделал своё состояние, уступавшее только богатству Джона Рокфеллера, на доставке нелегальной выпивки в США во время «ревущих двадцатых». Тысячи преступных синдикатов и бутлегеров промышляли и гибли, занимаясь подпольным бизнесом, но никто из них, — отмечает в своём фундаментальном труде Джей Инглиш, — по масштабам перевезённого алкоголя не мог не только превзойти, но даже близко подойти к его уровню».
Главным клиентом, а точнее, сообщником Кеннеди был Фрэнк Костелло, один из легендарных гангстеров эры Сухого закона, ставший самым влиятельным боссом преступного синдиката Cosa Nostra. В феврале 1973 г. незадолго до смерти, уже в преклонном возрасте, он решил поведать историю своей жизни нью-йоркскому писателю и журналисту Питеру Маасу. Его откровения вызвали повышенный интерес, поскольку совпали с выходом на экраны первого фильма трилогии «Крёстный отец», прообразом главного персонажа которого и послужил Фрэнк Костелло. По словам мафиози, все годы Сухого закона он и Джозеф Кеннеди были «в одной упряжке» в подпольном распространении алкоголя в Америке. Их тесное сотрудничество началось с того, что Кеннеди обратился к нему с просьбой найти людей, способных «позаботиться» о спиртном, которое будет бесперебойно доставляться к американскому берегу. Костелло познакомил его с главными фигурами преступного мира Восточного побережья. Они удивительно легко нашили общий язык друг с другом.
Любопытное свидетельство оставил сенатор из Арканзаса Бурум Херст, который в молодости был адвокатом одиозного головореза Оуни Маддена. У этого господина было свыше 50 арестов, но всякий раз он оказывался на свободе благодаря неожиданному исчезновению свидетелей. Бывший адвокат уже в наше время рассказал именитому журналисту –расследователю, лауреату Пулитцеровской премии Сеймуру Хершу, что его подзащитный и Джозеф Кеннеди были партнёрами в бутлегерском бизнесе. Oуни Мадден в годы Сухого закона контролировал все ночные клубы Нью-Йорка. В них нередко в то время происходили встречи заправил алкогольного бизнеса Восточного побережья. По его словам, их было семеро, и самой влиятельной фигурой этой Большой семёрки был человек из Бостона, как уже тогда крупные мафиози величали Джозефа Кеннеди.
В 1926 г. в Сисеро (пригород Чикаго) состоялась его встреча с Аль Капоне, который принял важного человека из Бостона в своём доме. Обед на двоих проходил под аккомпанемент джазовых мелодий, которые обожал Хозяин (покровитель, к слову, перебравшегося в Чикаго Луи Армстронга). Сидевший за роялем, молодой пианист Джон Кохлерт не слышал их разговор, но чуткий слух музыканта уловил отдельные реплики той застольной беседы. Незадолго до этого в цветочном магазине конкурентами был застрелен глава ирландской мафиозной группировки Северной части Чикаго Дин О’Бэньон. Упомянув о смерти своего заклятого соперника, сияющий Аль Капоне весело заметил собеседнику: «Голова О’Бэньона отскочила от его шляпы». Джо Кеннеди улыбнулся в ответ и продолжил прерванный разговор. Они виделись впервые, но понимали друг друга с полуслова. Альянс с королём американских гангстеров окончательно упрочил доминирующую позицию Кеннеди в доставке нелегального алкоголя в Америку.
С алкогольным бизнесом Джозеф был знаком с детства. В те годы, к началу минувшего века, ирландцы составляли треть городского населения. Они строили бостонское метро, работали пожарниками и полицейскими. И ещё — открывали салуны: винные бары, популярные со времён Дикого Запада, где трудовой люд мог расслабиться и отдохнуть после изнурительного рабочего дня. Его отец Патрик Кеннеди выбрал именно этот путь. Скопив немного денег, он купил сначала дешёвый салун. Потом — второй, а после того как стал владельцем третьего питейного заведения, у него появились немалые по тем временам деньги. Расширяя свой бизнес, он поднялся ещё выше: наладил импорт алкоголя из Европы и Южной Америки. С первым капиталом у преуспевающего бизнесмена появились друзья-компаньоны, важные контакты, и, как нередко бывает, и политические амбиции. Он пятикратно избирался в Законодательное собрание Массачусетса и в Сенат штата. Джозеф был ещё подростком, когда его отец занимал уже видное положение в Массачусетсе, став комиссаром по электрификации Бостона. Вся его политическая карьера финансировалась в основном бостонским ликёрным лобби, включая первого ирландского мэра Бостона Джона Фитцджеральда (с 1906 по 1918 гг.), который долгое время являлся владельцем обширной сети городских салунов.
Закончив обучение в Гарвардском университете (1912 г.), Джозеф женился на его дочери. В 1918 г. этот выпускник Гарварда весьма своеобразно принял участие в избирательной кампании своего тестя в борьбе за пост мэра. Он нанял уличных хулиганов и профессиональных боксёров из итальянского района для запугивания избирателей, собиравшихся голосовать не за отца своей жены, а за его соперника — конгрессмена (тоже, кстати, ирландца) Питера Тэгью.
Что привело молодого, образованного и благополучного парня к идее обратиться за помощью к уличным шайкам, мелкой шпане, к тем, с кем даже пересекаться ему, казалось бы, не пристало? Чтобы показать свою значимость, продемонстрировать свои возможности? Или, быть может, эта та публика, с которой он чувствовал себя комфортно и его интуитивно тянуло к ней? Трудно найти ответы на подобные вопросы, если они вообще существуют. В его ближайшем окружении, конечно, культивировались те ценности, которые работают на успех, на получение нужного результата любой ценой, но разве мало было таких семей? Очевидно, нужно согласиться с тем, что какие-то персональные задатки переходят по наследству и проявляются сравнительно рано. Примечателен в этой связи отзыв о нём в традиционном ежегоднике Boston Latin school, где он учился. Его автор, не лишённый пророческого дара, пишет ещё о школьнике: «Джо Кеннеди ждёт несомненное богатство и судьба человека, вставшего на скользкий путь…».
Наёмники Кеннеди тогда сделали своё дело: его тесть победил на выборах мэра Бостона с перевесом менее чем 240 голосов. Спустя год эти результаты признали недействительными. Политическая карьера Джона Фитцджеральда была сломана, но восхождение Джозефа Кеннеди только начиналось. А первый опыт общения с уголовным миром не прошёл для него даром — он по достоинству оценил преимущества таких связей, никогда не прерывал их, и, не колеблясь, прибегал к ним в будущем.
Один из таких эпизодов стоит особняком и заслуживает особого внимания. Он не только даёт наглядное представление о сущности, манерах и тактике этого господина. Этот фрагмент из всё ещё полускрытой биографии Джозефа Кеннеди значим своим долгим эхом и неожиданными последствиями, словно намекающими на некий психологический и поведенческий код, который передался его потомкам.
В 20-х годах посещение кинотеатров в Америке превратилось в массовый вид досуга и стало национальной страстью. Кинематограф обрёл звук и пользовался бешеным успехом. Десятки миллионов зрителей ежегодно заполняли свыше 20 тысяч кинотеатров, а сама киноиндустрия переживала небывалый подъём. В начале 1929 г. Джозеф Кеннеди, уже вкладывавший деньги в голливудскую продукцию, задумал купить сеть киноконцертных театров (помимо показа кинофильмов, там ставились водевили и иные развлекательные шоу), принадлежавшую греческому эмигранту Александру Пантагесу. Однако, продажа прибыльного бизнеса не входила в его планы. Настойчивые уговоры, а потом похожие на шантаж требования продать то, что вознамерился купить не знающий ни в чём отказа бизнесмен ни к чему не привели — грек не уступал. Тогда бостонский магнат, не смирившись с отказом, добился, казалось бы, невозможного: кинотеатры Пантагеса лишились вдруг незыблемого до тех пор права первого показа голливудской кинопродукции. Но даже такое беспрецедентное давление было сущим пустяком по сравнению с тем, что последовало за ним.
«История — это правда, которая становится ложью. Миф — это ложь, которая становится правдой».
Жан Кокто
Есть ещё одно, если можно так сказать, метафизическое последствие «сатанинского заговора», который так взбудоражил довоенный Голливуд. Молва наделила Юнис Прингл судьбой, которой не было. Но этот миф об убитой и поспешно похороненной молодой женщине, вставшей на пути знаменитого семейства, не остался в прошлом — спустя годы, он, как злой дух, витал над самыми известными потомками Джозефа Кеннеди. Сначала этот дух ожил и, к её несчастью, воспарил над Мэрилин Монро. Как известно, в ночь с 4 на 5 августа 1962 г. внезапно оборвалась жизнь 36-летней суперзвезды Голливуда. Причины её смерти трактовались как «вероятное самоубийство через принятие чрезмерной дозы снотворного». Так по результатам вскрытия постановил патологоанатом Томас Ногучи.
Но всё ли учтено в этом вердикте, отразившем, похоже, только часть того, что происходило в часы, предшествовавшие её гибели? Если человек падает с десятого этажа, врач фиксирует его смерть, наступившую в результате полученных травм, несовместимых с жизнью. Но упал ли он по неосторожности сам или был выброшен из окна — это то, что медицинское заключение не описывает. Аналогично обстоит дело и со смертельными дозами снотворного, которые указывают на причину смерти, но не отвечают на вопрос, каким образом оно попало в организм человека. Другими словами: сама ли она приняла свою отраву? Специалисты указывают, в частности, на то, что, судя по объёму обнаруженных в её организме лечебных препаратов, актриса должна была поднести ко рту не менее сорока таблеток. По их мнению, это практически невозможно: после восьми, максимум десяти принятых доз человек неминуемо засыпает или же впадает в кому…
По словам экономки актрисы, она обнаружила Мэрилин Монро в своей постели в 3:30 ночи без признаков жизни. Прибывшего с полицией следователя Джека Клеммонса сразу же многое насторожило: то, что домработница что-то стирала (посреди ночи!), и то, что на теле жертвы были заметны синяки и ссадины. А главное — положение самого тела. Опытный детектив ни минуты не сомневался, что не сама она легла в постель — кто-то её туда положил. Представшая перед ним сцена выглядела неестественной, скорее, наоборот, настораживающе постановочной. Передозировка теми препаратами, упаковки которых с небрежной аккуратностью были выложены на ночном столике, обычно вызывают судороги ног и рвоту. Положение тела при этом искажается, а не остаётся таким ровным, каким его застала пришедшая полиция. Кроме того, внимательный взгляд сыщика отметил ещё одно загадочное обстоятельство. Среди парада этих пустых медицинских упаковок, оставленных на самом видном месте (как будто в качестве подсказки), ему недоставало сущего пустяка: обычного стакана или бутылки для воды — деталь, которая ускользнула от того, кто последним покидал спальню Мэрилин Монро. Он потом проверит свою наблюдательность и спросит у Жаннет Кармен, ближайшей подруги Мэрилин и её родственницы, как она принимала свои лекарства, была ли при этом какая-то рутина или всё было непредсказуемо. Не задумываясь, Жаннет сразу же ответила на лёгкий вопрос: «Да, как и мы все: возьмёт то, что ей нужно и запьёт водой или соком». Перед тем как покинуть этот мир, Мэрилин, исходя из официальной версии, приняла не менее 40 таблеток, не выпив при этом даже глотка воды — более чем странная подробность, бросающая тень на проведённое расследование.
По словам экономки, в тот вечер, накануне кончины легенды и секс-символа Голливуда в её дом никто не заходил. Между тем, случайно находившийся с ней племянник рассказал, что около восьми вечера приезжал Роберт Кеннеди с двумя мужчинами, а потом уехал. Перед этим он дал мальчику деньги на кока-колу, за которой тот сразу же и побежал. Если бы следствие сосредоточилось только на этом исключительно существенном противоречии и, как за ниточку, ухватилось за столь поразительную нестыковку в показаниях ключевых свидетелей, оно могло вплотную приблизиться к разгадке той драмы, которая разыгралась в доме Мэрилин Монро в последний вечер её жизни. Но, как будто всё зная заранее, официальные власти такой задачи перед собой, похоже, не ставили. Никто из свидетелей поэтому не давал показания под присягой и никто из дознавателей не пытался их сопоставить. Не был допрошен, разумеется, и сам Роберт Кеннеди, который находился в доме голливудской звезды накануне её гибели. Как Министр юстиции он и был «следствием», которое, опираясь на заключение патологоанатома, быстро закрыло её дело. Главное в процессе следствия, как заметил искушённый юрист, это не выйти на самих себя.
Юнис Мюррей, так звали экономку Мерилин, только в 1985 г. призналась, что вечером 4 августа в дом к Мэрилин Монро действительно приезжал Роберт Кеннеди. Но что заставило её так долго, почти четверть века, молчать и скрывать то, что ей было хорошо известно?
Отсутствие ясных ответов на ряд важных вопросов уже тогда вызвало подозрения в том, что её гибель — не что иное, как замаскированная под самоубийство расправа с ней семьёй Кеннеди. Близкие отношения между кинозвездой и Джоном Кеннеди не были большой тайной не только в Голливуде.
19 мая 1962 г. Мэрилин выступила в Madison Square Garden на дне рождения своего возлюбленного, исполнив в присутствии тысяч гостей и миллионов телезрителей знойную версию знаменитой песни «Happy Birthday Mister President». «Она пела так страстно и так интимно, — написал один из присутствовавших журналистов, — что её связь с президентом не заметил только слепой». Их отношения были публично продемонстрированы — Жаклин Кеннеди на чествовании своего мужа по случаю его 45-летия демонстративно отсутствовала. Записки, письма и телефонные звонки актрисы к Джону Кеннеди в Белый дом становились всё более рискованными. Вольно или невольно она стала проявлять реальные претензии на роль первой леди. Директор ФБР Эдгар Гувер счёл нужным обсудить возникшую проблему непосредственно с президентом. Через неделю после той встречи ей без объявления причин отключили прямую линию связи из Белого дома, а в начале июня, актрису попросили прекратить все контакты с Джоном Кеннеди. С этой целью, по поручению брата, с ней встречался Роберт Кеннеди. Между ними тоже пробежала искра взаимной симпатии друг к другу, но их роман продлился недолго. Мэрилин впадает в депрессию и с людьми из её окружения говорит о том, что хочет рассказать всю правду об её отношениях с братьями Кеннеди, которые её бросили. С этими угрозами 4 августа она позвонила Роберту Кеннеди, который тогда отдыхал в Калифорнии на хорошо знакомой ей вилле, недалеко от её дома. Между ними вспыхнула ссора, в ходе которой женщина пригрозила ему, что давно ведёт дневник, со страницами которого готова поделиться с прессой и уже 6 августа, в понедельник, соберёт пресс-конференцию, на которой всё и расскажет. Чтобы уладить конфликт, успокоить свою бывшую возлюбленную, а главное, предотвратить намеченную пресс-конференцию, Роберт Кеннеди и приезжал к ней домой 4 августа. Спустя считанные часы Мэрилин Монро была обнаружена мёртвой, а её известный, так называемый, Красный дневник (по цвету обложки) бесследно исчез. Жаннет Кармен, спустя годы «под камеру» рассказала про исчезнувший дневник, которому её ближайшая подруга доверяла не только свои мысли и размышления, но и подробно записывала разговоры со своими обоими любовниками.
Консилиум прозекторов, пытаясь объяснить, почему патологоанатому не удалось обнаружить остатки медикаментов в желудке погибшей актрисы, пришёл к выводу, что снотворное могло быть введено посредством клизмы с барбитуратами, которые обычно принимала актриса (смертельная процедура и могла испачкать постельное бельё, стирка которого в неурочное время так насторожила детектива Джека Клеммонса). Нельзя исключать того, что эти убийственные действия выполнялись руками Юнис Мюррей: под дулом пистолета или «просто» в силу служебных обязанностей.
Несмотря на недоказанность причастности братьев Кеннеди к её смерти, этот миф, обрастая всё новыми подробностями, никуда не исчез, до сих пор напоминая о не развеянных подозрениях и скомканном расследовании, так и не раскрывшем тайну её гибели…
Не прошло и десяти лет, когда ситуация мистическим образом повторилась. Как будто одна и та же молодая женщина, принимая различные обличья, встаёт на пути Кеннеди и в кульминационный момент гибнет.
Если в случае с Мэрилин речь шла о вероятной причастности Джона и Роберта Кеннеди к гибели своей любовницы, то прямую причастность их младшего брата сенатора Эдварда Кеннеди к смерти Мэри Копечне, не мог отрицать даже он сам.
Июльской ночью 1969 г. автомобиль, на котором он вместе с Мэри выехал из коттеджа на островке Чаппаквиддик, где проходила увеселительная вечеринка, сорвался с моста, соединявший этот клочок суши (длиной в пять миль) с островом Мартас-Винъярд. Машина упала невдалеке от берега, и, перевернувшись, в наклонном положении лежала на небольшой глубине. Был ещё отлив, и задние колёса автомобиля поднимались над поверхностью воды. По версии Кеннеди, ему «скорее всего» удалось протиснуться в окно водительской дверцы. Это «скорее всего», было произнесено на судебном заседании, очевидно на случай, если следственный эксперимент не подтвердит реальность такой возможности, но никаких следственных действий не проводилось. В отличие от своего кавалера, его худощавая и невысокая спутница, чьи габариты значительно уступали размерам массивного сенатора, так и не смогла протиснуться в узкое окно водительской дверцы. Напомню, что та вечеринка, по словам её организаторов, была устроена для молодых женщин, работавших на Роберта Кеннеди в президентской кампании 1968 г. Такая изящная формула была, похоже, придумана для того, чтобы объяснить некую экзотичность того коллективного сборища. Среди приглашённых шести дам (по числу присутствовавших там мужчин) была и 28-летняя Мэри Копeчне. Для такой избранной компании двоюродный брат Эдварда Джо Гарган снял коттедж, подальше от людских глаз, на малолюдном даже летом острове Чаппаквиддик. В разгар вечеринки, сославшись на то, что сенатор возвращается в город, а Мэри попросила подвезти её в гостиницу (не взяв с собой сумочку с ключами от своего номера), они покинули весёлую компанию. На перекрёстке, как утверждал Кеннеди, он по ошибке повернул руль в противоположную сторону (каким-то образом, не заметив, что едет не по асфальтированной трассе, а — ухабистой и не приспособленной для автомобиля старой лесной просеке), выехал на неогороженный мост, с которого машина и рухнула в воду. На суде он говорил, что пытался спасти Мэри, нырял за ней семь или восемь раз, пока не выбился из сил.
На самом деле, когда Мэри мучительно задыхалась в салоне запертого «Олдсмобиля», Кеннеди не спасал её, не собирался этого делать и, более того, сделал всё, чтобы её вообще не спасли. В гостинице он расслабился в тёплой ванне, выспался, протрезвел после тяжёлого дня, и только на следующее утро, после завтрака, за которым он обсудил с приятелями парусную регату, Кеннеди сообщил полиции об «инциденте». К тому времени его автомобиль с погибшей Мэри Копeчне был уже поднят из воды.
Почти всё, что под присягой говорил на суде сенатор Эдвард Кеннеди об обстоятельствах её гибели, было мистификацией и отточенной неправдой. Подробнее об этом — в ранее опубликованном разборе «О статье, которая не появилась в «Бостон Глоуб». Здесь же, в рамках этого повествования, напомню только об одном моменте, имевшем к нему прямое отношение. Спустя несколько часов после того как погибшую девушку извлекли из поднятого «Олдсмобиля», один из помощников сенатора Дав Гиффорд на частном самолёте срочно прилетел на о. Мартас-Винъярд, чтобы вывезти её тело в другой штат. Официальные власти ещё не приняли решения о вскрытии, ещё не было закончено само расследование по факту гибели человека, но останки пострадавшей уже были преданы земле в Пенсильвании — за пределами юрисдикции Массачусетса. Каким образом это «узаконенное» похищение, похожее на повадки гангстеров, стало возможным, до сих пор неизвестно. Трагикомическая и весьма показательная сцена разыгралась в аэропорту, где по метеоусловиям на сутки были задержаны все рейсы. Из-за небывалой июльской жары Гиффорду было предложено временно доставить доверенный ему печальный груз в ближайший морг. От этого естественного предложения он, к изумлению работников аэропорта, категорически отказывается — вдруг обратно его не выдадут…
Позднее к судебным властям Пенсильвании было направлено ходатайство об эксгумации тела Мэри Копeчне для проведения вскрытия на основании того, что на верхней одежде погибшей (нижнего белья на ней не было) выявлены пятна крови. Обычно ходатайства такого рода всегда удовлетворяются, и судебные работники в подобных случаях идут навстречу друг другу. Однако именно этот случай стал неожиданным и редчайшим, если не единственным исключением. Важнейшая улика осталась за пределами следствия.
Неожиданное исчезновение улик из следственного дела этим не ограничилось. По словам шефа местной полиции Доменика Арены, повреждения переднего стекла и лобовой части машины со стороны водителя не могли не оставить характерных следов как на его голове, так и на его лице. Когда же на следующий день Арена, ещё мокрый после того как вместе с начальником службы спасения Джоном Ферраром вытащили на берег тело мёртвой Мэри Копeчне, застал в своём кабинете Кеннеди, то не мог поверить, что сенатор побывал в столь исключительно серьёзном автомобильном крушении. На его лице — ни синяка, ни ссадины, ни царапины, а во всём виде — ни малейшего признака физического дискомфорта. «Если бы он был ранен, находился в шоке или смущён… Но ничего подобного я не заметил…». Сам акт осмотра поднятой из воды машины Кеннеди так же, как и дневник Мэрилин Монро, из следственного дела бесследно исчез. Исчезла и сама машина. Главный адвокат Кеннеди выкупил «Олдсмобиль», который немедленно вместе с уликами ушёл на металлолом. С такими потерями удобнее закрыть расследование, которое, как и все дела, связанные с самым знаменитым семейством в Массачусетсе, оставило мрачный осадок и бесчисленное число недоуменных вопросов.
Так что могло произойти на той вечеринке полувековой давности? В разгар веселья очарованная своим любовником Мэри сообщает Эдварду Кеннеди, что ждёт от него ребёнка. Сенатор выводит её из дома, садится с ней в машину и, отъехав в тихое место, уговаривает отказаться от этой затеи. К тому времени Кеннеди, популярнейший американский политик, неудержимо приближался к вершине американской власти. Он бесспорный фаворит на предстоящих президентских выборах. Скандал о его связи с Мэри перечеркнёт всё. Он ей прямо говорит, что сейчас не время, но его подруга непреклонна. Сенатор не может этого допустить, он уговаривает и угрожает, просит и требует. Возникает ссора, которая заканчивается тем, что разъярённый сенатор в порыве неуправляемого гнева сажает Мэри в машину и направляет её на опасный мост… Был ли он сам в рухнувшем с моста автомобиле? Скорее всего — нет. У него не только не было никаких следов от столь серьёзного крушения — никто после возвращения Кеннеди в коттедж не отметил ничего необычного в его облике или одежде, которая, помимо всего остального, должна быть насквозь мокрой. Этот крайне важный момент в суде не исследовался.
На том суде были заслушаны показания 28 свидетелей. Один из них Джон Феррар заявил, что убеждён в том, что погибшая не утонула, а задохнулась, когда закончился кислород. Образовавшаяся в машине «воздушная подушка» позволяла ей дышать не менее двух часов. Ему приходилось спасать даже тех, кто находился в подобной обстановке в течение пяти часов. Он ответственно заявил о том, что если бы его вызвали к месту происшествия сразу же, он мог вытащить Мэри из машины живой за 25 минут. То, что Кеннеди не сообщил о случившемся, стоило жизни девушки, вставшей на его пути.
Судья Бойл мог приказать арестовать сенатора Кеннеди, но он не сделал этого. Окружной суд признал сенатора Эдварда Кеннеди виновным по единственному предъявленному ему пункту — за то, что оставил место автомобильной аварии (о том, что она повлекла гибель молодой женщины в этой формулировке даже не упомянуто). Он был приговорён к минимальному наказанию: два месяца тюремного заключения условно. Это позволило жителям Массачусетса ещё сорок лет, вплоть до его смерти в 2009 г. избирать Эдварда Кеннеди в американский Сенат.
На следующий день после вынесения приговора судья Джеймс Бойл ушёл в отставку. Мы никогда не узнаем, что заставило его против своей воли, вынести заведомо ложный вердикт, разрушивший его карьеру и незапятнанную прежде репутацию. Его роковой выбор приоткрывает и другую драму: так же, как и в этом случае, никто не узнает, в каких условиях несколькими годами ранее писал и редактировал своё медицинское заключение доктор Томас Ногучи.
Принятый сто лет назад Сухой закон в Америке породил мафию, клан Кеннеди и ту мифологию, которая до сих пор продолжает питать современное американское общество.
Бостон, Массачусетс