В общественном российском сознании за более чем год войны в Украине принципиально ничего не поменялось, считает научный руководитель Левада-центра, доктор философских наук Лев Гудков, опираясь на результаты социологических исследований.
При этом, по его мнению, значительная часть населения страны как бы «делегировала» свое право распоряжаться судьбой государству в надежде, что оно способно спасти ситуацию и вытащить страну из пропасти. В действительности путинский режим держится за счет репрессий, а к радикальным изменениям может привести лишь поражение на украинском фронте, считает социолог. Об этом, и не только, он рассуждает в интервью Русской службе «Голоса Америки».
Виктор Владимиров: Что сейчас, прежде всего, занимает умы россиян, и есть ли здесь какие-либо подвижки?
Лев Гудков: Если коротко — война на Украине и неопределенность перспектив в ожидании мобилизации, с одной стороны. А с другой — рост цен на все подряд, и опасение обеднеть до крайности. Это две главные проблемы, которые беспокоят подавляющее большинство населения уже более года. Ничего принципиально тут не поменялось.
— Почему?
— Потому что, с экономической точки зрения, правительство (именно из-за опасения роста недовольства населения и потенциальных бунтов в результате снижения привычного уровня жизни), упреждая социальный взрыв, пошло на довольно большие (по российским меркам) выплаты малоимущим гражданам. Поэтому эти слои населения, на периферии прежде всего, не почувствовали резких перемен к худшему. Ухудшение жизни и снижение доходов сильнее отразилось на людях, принадлежащих к среднему классу. Это, как правило, жители больших городов, более образованные и материально обеспеченные группы, которые действительно крайне пессимистично смотрят на будущее. Они же и лучше понимают причинно-следственные связи между санкциями, войной и стагнацией экономики, ощущением приближающегося кризиса. А для основной массы населения пока всё трын-трава. Они хорохорятся, у них даже некоторая спесь появилась: нам, мол, все нипочем, мы идем своим путем. В общем, делают вид, что их ничего не пугает.
— Так ли всё однозначно?
— Это как бы идеологическая сторона происходящего, а есть, разумеется, и практическая. В повседневной жизни людей очень сильно беспокоит рост цен и общее ухудшение медицинского обслуживания, исчезновение ряда препаратов с прилавков аптек. Это то, что граждане ощущают, грубо говоря, непосредственно на своей шкуре. В первую очередь это касается людей старшего поколения, которые, в общем-то, настроены в основном пропутински, потому что более зависимы от государства. Ситуация их беспокоит, но не настолько, чтобы это превратилось в какое-то открытое возмущение или выступление против режима.
— Какова тут роль пропагандистской машины, официальных СМИ?
— Отсутствие изменений в настроения граждан вызвано именно этим фактором. Информационное пространство в стране очень сужено, полностью отдано пропаганде. Под её влиянием находится примерно 70–75 % населения, особенно старшее поколение. Молодые люди в меньшей степени зависимы от провластных СМИ, но они настроены довольно аполитично, заняты своими делами и переживаниями, и в гораздо меньшей степени следят за тем, что происходит на Украине.
— А степень тревожности у населения по-прежнему остается высокой?
— И да, и нет. Чисто декларативно люди скорее передоверили свою судьбу государству и надеются, что власти выведут страну из кризиса, спасут от приближающейся катастрофы. Тут наблюдается совершенно явная консолидация вокруг власти, рост позитивного отношения к ней и снижение критики, негативного отношения к чиновничеству в целом. Это поразительно! На протяжении долгого времени у населения, наоборот, преобладало негативное, если не сказать презрительное отношение к чиновникам и властным кругам. И вот этот тренд резко сменился на противоположный. Политики и депутаты в глазах обывателей стали патриотами, верующими, компетентными людьми и прочее. То есть, механизм консолидации работает от противного. В условиях внешней угрозы все претензии к власти как бы откладываются на потом. Это идеологически пропагандистская составная коллективного сознания. А на частном уровне, в повседневности очень высокая степень тревожности, неопределенности и страха. И всё это уживается в одних и тех же головах. Такой гремучий (или дремучий) коктейль. Страх за исход войны и связанные с этим последствия, за возможность мобилизации, ощущение беспомощности перед давлением власти. Это особенно проявилось в последнее время, когда принят закон об электронных повестках, от которых будет уже чрезвычайно трудно спрятаться. Кроме того, есть еще такая вещь как подавленная, нечистая совесть. Несмотря на всю пропаганду и раздуваемую агрессию в отношении Украины. К тому же люди все равно осознают, что война зашла в тупик, переходит в битву на истощение ресурсов. Все вместе это довольно сильно напрягает, беспокоит население. Но это беспокойство, которое не может быть публично выражено (из опасения репрессий).
— Мир потрясло видео, на котором обезглавливается украинский военнопленный. Как преломляются в сознании россиян факты о многочисленных преступлениях российских военных в Украине?
— О зверствах и злодеяниях ЧВК «Вагнер» или российской армии (в Украине) знает очень небольшое, подчеркиваю, число людей. В основном это те, кто умеют обходить блокировки Роскомнадзора, но их не более 20 %. Для них подобные события только усиливают ужас, который они и до этого испытывали (в связи с войной). Но это никак не меняет их поведения, ничего не добавляет в их понимание и оценку ситуации. Для абсолютного большинства преступления (российских военных) — это как бы естественный фон войны. Я бы сказал, что здесь доминирует состояние бесчувственности и равнодушия. Впрочем, возможно, это своего рода спасительная маска, позволяющая избежать разрушения собственного сознания. К этому также примешивается нежелание знать про ужасы войны или не верить в них.
— Способно ли переформатировать российское общественное сознание возможное поражение в войне с Украиной?
— Думаю, что только это обстоятельство и может коренным образом изменить ситуацию в общественном российском сознании. Потому что мы наблюдаем разительные изменения в государстве, превращение его в жестокий и агрессивный тоталитарный режим. Это совершенно новое (за последние 30 лет) состояние. Сам по себе этот режим довольно устойчив благодаря давно невиданным репрессиям против оппозиции, населения и, отмечу, собственно путинского окружения, что тоже надо принимать во внимание. Тут, как в мафии: войти в нее можно, а выйти — нет. Действуют действительно очень жесткие меры для удержания послушания всех и вся. Но поражение, с моей точки зрения, подорвет легитимность режима, веру в Путина, в его способность проводить эффективную внутреннюю и внешнюю политику, защищать страну и поддерживать справедливость. Это то, во что верят большие группы населения, прежде всего зависимые от государства: пенсионеры, бюджетники и прочее. Отсюда вовсе не следует, что вскоре поражением сразу же последуют демократические реформы. Скорее, страна погрузится в состояние некой озлобленности и враждебности к Западу. Но, во всяком случае, продолжать агрессивную политику Россия окажется не в состоянии, как мне кажется. Ни морально, ни материально.
Беседовал Виктор ВЛАДИМИРОВ
golosameriki.com