Фото: «Едиот Ахронот», архив
Это было единственное в истории открытое боевое столкновению Израиля с СССР
Автор: Владимир Бейдер vesty.co.i
Вечный детский вопрос: «Кто кого переборет — кит или слон?» — практически неразрешим. Им же никогда не встретиться — значит, и ответа нет. По той же причине считалось, что нет ответа и на другой вопрос, взрослый: «Кто сильнее — израильская армия или советская?», наводившая в то время страх на весь мир.
Когда мы «там» восхищались (многие даже вслух) победами Израиля в войнах и отдельных операциях, нам возражали: «А! С кем они воюют?! Вот если бы им пришлось противостоять русскому натиску…». А ведь им пришлось. Они встретились. Был всего один воздушный бой, который произошел 30 июля 1970 года. Он длился не дольше боксерского раунда. И завершился чистой победой израильтян. Об этом бое мне рассказывал один из его участников — бригадный генерал запаса, а в 1970-м — командир эскадрильи «Миражей» Амос Амир. В 2004 году я сделал с ним одну из программ «Персона» на 9-м канале ТВ, потом еще встречались под камеру: с покойным кинорежиссером-документалистом Александром Гентелевым собирались снять фильм, но не заладилось. Но сначала нужна предыстория — исторический фон.
Пока петух не клюнул…
После поражения в Шестидневной войне, сокрушительного для Египта и Сирии, СССР достаточно быстро восстановил полностью утраченные арсеналы братских арабских стран, выведя их на более высокий уровень по количеству и качеству вооружений, прислал большое количество военных советников.
Египетский вождь Гамаль Абдель Насер, продолжавший называть себя президентом Объединенной Арабской Республики, хотя Сирия и Египет давно разделились, затеял позиционную войну, которую в Израиле назовут Войной на истощение. Но дело не ладилось — израильтяне отвечали на обстрелы и диверсионные рейды больнее и точнее. Главной проблемой было их практически полное господство в воздухе.
В декабре 1969 года в Москву прибыли вице-президент Египта Анвар Садат и военный министр Мохаммед Фавзи. Формально — для согласования грядущих военных поставок: усовершенствованных МиГ-21 и современных ЗРК. Необходимость коренного обновления воздушного и особенно противовоздушного вооружения на уровне последних достижений советской военной техники египтяне объясняли тяжелыми последствиями Шестидневной войны. Дескать, в ходе ее израильтяне захватили большое количество ракетных комплексов и радарных установок, хорошо изучили их, поделились нажитым с вашими, между прочим, врагами американцами и вместе с ними научились обходить старые системы ПВО, как козел оградку газона. Потому бесчинствуют в нашем небе, как хотят. Надо установить им новые современные заслоны. А чтобы освоить эту сложную технику и поскорее задействовать (война же!), египетские товарищи просили прислать не только ее, но и советские боевые расчеты.
То есть речь шла о прямом военном вмешательстве СССР в арабо-израильское противостояние. Насер не раз обращался с этой пикантной просьбой в Москву, но сейчас предложение было совершенно конкретным и настойчивым. Вопрос решался на политбюро. Была жаркая дискуссия, мнения разделились. Советские вожди, с одной стороны, и хотели бы помочь верному другу, но с другой — опасались, что появление советских войск на арабо-израильском фронте обернется противостоянием не евреям, а американцам, и это может привести к третьей мировой. Они колебались.
Чашу весов, как ни странно, помогли перевесить сами израильтяне. В ночь с 26 на 27 декабря они в совместной операции ВВС и спецназа под названием «Петух-53» захватили, демонтировали и увезли к себе советскую радарную установку П-12 «Енисей». Радар этого типа обслуживал ЗРК С-75, умел засекать самолеты на малых высотах, а его характеристики для разработки радиоэлектронной борьбы с ним на Западе не были известны. Для сохранения секретности египтяне установили локационную станцию на отдаленном острове. Вот его и захватили израильтяне. И радар «расшили» — тайное стало явным. Вероятно, это предновогоднее происшествие так раздосадовало советское командование, что оно решило: «Этим арабам что ни дай — все окажется у евреев. Надо все-таки самим». После очередного обращения Насера политбюро дало добро на форсированную помощь для достижения перелома в войне. Так началась операция «Кавказ».
Русский Египет был больше русского Израиля
В Египет и Сирию хлынул поток войск и вооружений. Советский военный контингент составлял от 35.000 до 50.000 человек только в Египте. Это были регулярные части — пехота сухопутная и морская, зенитно-ракетная дивизия из трех бригад, авиационная группа из нескольких полков, военная флотилия. Количество только официальных военных советников исчислялось тысячами. Практически в каждом штабе ключевую роль играли советские офицеры. Советской авиационной группой командовал генерал-лейтенант Григорий Дольников. Летчик-истребитель времен войны, воевал вместе с легендарным асом Александром Покрышкиным, 19-летним был сбит, попал в плен, бежал. В мемуарах сослуживцы утверждают, что это с него, его истории Михаил Шолохов писал «Судьбу человека» — «Русский солдат после первой не закусывает!» Огромные партии вооружения, техники, солдат переправляли в обстановке особой секретности, под покровом ночи. Самолеты, перекрашенные в цвета пустыни, грузили в разобранном виде по частям. Военнослужащих перед отправкой переодевали в гражданское, соблюдая, что характерно, различия по рангу, — офицерам выдавали шляпы, а рядовому и сержантскому составу — береты. По прибытии на место назначения всех облачали в египетскую полевую форму без знаков различия, документы отнимали — на случай попадания в плен к израильтянам.
Враг не должен был знать ничего. Но как-то узнавал. Командир 35-й отдельной истребительной авиационной эскадрильи полковник Юрий Настенко вспоминал потом, как он в обстановке особой секретности прибыл в Египет, а самый популярный израильский еженедельник «Ха-Олам ха-зе» (основанный и возглавляемый, кстати, известным впоследствии левым экстремистом и другом Арафата Ури Авнери) поместил его портрет чуть ли не на обложке и поздравил с прибытием. Это с той поры в знаменитой ныне кузнице кадров для израильских стартапов — подразделении электронной разведки 8200, где всегда служили на радиопрослушке выходцы из арабских стран, — появилось русское подразделение. Русский Египет был в то время значительно многочисленнее русского Израиля. Советских евреев не отпускали практически совсем. Некоторый перелом произошел лишь после отчаянной акции отказников в июне того же года — попытки захвата самолета в аэропорту «Смольное» под Ленинградом. А тогда русскоязычных солдат в ЦАХАЛе было мало, новобранцы знали язык от бабушек, опытные наставницы, срочно призванные с гражданки, учили их «взрослому» русскому языку, и особенно мату. И появилась шутка, что часть потому называется 8200, что там служат 8000 уроженцев арабского востока и 200 «русских». Один из этих ребят, новобранец первого русского курса, ныне военный обозреватель, майор в отставке Копель Шумах, рассказывал мне, что они знали о своих объектах все — и кто вчера напился, и кто сегодня пошел к любовнице. Но и о взаимоотношениях советских наставников с арабскими военными знали немало. Отношения были — не очень. Русские считали доставшихся им подопечных трусливыми неумехами и неженками. Говорили: повезло евреям, что они воюют с этими чурками, нас на них нет. И время от времени сами вели огонь, не доверяя арабам.
Положение менялось медленно. Особенно досаждала израильская авиация, хозяйничавшая в небе. Арабские летчики ничего не могли сделать с израильскими асами. И советские истребители сами стали подниматься в воздух для преследования вражеских самолетов. Израильтяне тут же уловили тенденцию и следили за ней. У них был строгий приказ не вступать в бои с русскими летчиками над вражеской территорией — атаковать, только если они появятся в израильском небе. Среди пилотов шло соревнование — кто первым собьет русского над Израилем. Командованию тоже хотелось предъявить — особенно американцам — пленного русского летчика: смотрите, мол, мы здесь воюем вашу войну, вы нам за это должны. Но и у русских был приказ ни в коем случае не пересекать границы Египта, чтобы не дать врагу случайный шанс.
Но в 25 июля 1970-го шторка упала: два советских истребителя подбили над Египтом израильский штурмовик «Скайхок». Тот дотянул до базы, однако в штабе ВВС решили, что русские переступили «красную линию» — и поступило добро на поучительный ответ.
«Надо нанести русским реальный урон», — поставил задачу перед командующим ВВС Мордехаем Ходом начальник генштаба Хаим Бар-Лев, закончивший свои дни, кстати, послом в Москве.
Операцию, как пишут, разрабатывал начальник оперативного отдела ВВС Давид Порат. За участие в ней среди летчиков развернулось жесткое соревнование.
— А не опасались схлестнуться с русскими? — подначил я Амоса Амира в ходе интервью.
— Кто? Мы? — рассмеялся он. — Да мы были настоящими боевыми лошадками, просто рвались в драку с ними.
Отбирали лучших, с богатым опытом и победами в воздушных боях. Амир и был среди лучших. Если бы отбирали для портрета израильского военного летчика, он бы тоже попал.
Уроженец Тель-Авива. Из первой израильской аристократии: мать — известная поэтесса Анда Амир-Финкерфельд, автор многих книг для детей, лауреат Премии Израиля, отец — командир Хаганы. Амос учился, как и положено элите, в Сельскохозяйственной школе. С отличием закончил летный курс. Свой первый самолет сбил в Шестидневной войне. Еще шесть — в Войне на истощение.
Так что без него не могли обойтись. Его звену досталась самая рисковая и почетная роль — приманки.
Западня
Амос рассказывал, иллюстрируя ладонями рекогносцировку, как принято у летчиков до сих пор.
Все привыкли, что израильтяне совершают разведывательные полеты в Ирак и Саудовскую Аравию, пролетая над Египтом, словно его небо для них — проходной двор. Самолет-разведчик, обычно это относительно тихоходный «Скайхок», отправлялся на задание, обвешанный тяжелой аппаратурой, на нем почти не было вооружения, он представлял собой легкую цель. На этом строилась приманка.
В полдень 30 июля четыре «Миража» под командованием Амира, пройдя на низкой высоте, не замеченные радарами, развернулись и пошли обратно со стороны Ирака. Вблизи от аэродрома, где базировался советский авиаполк, они поднялись на высоту пеленгации, но шли по двое, почти соприкасаясь крыльями, — так, что на экране локатора выглядели двумя точками. С земли их приняли за пару возвращающихся с задания разведчиков.
Упускать такую добычу, которая сама шла в руки, нельзя было никак. Сейчас пишут, что на командном пункте находились в тот момент командующий египетских ВВС генерал Хосни Мубарак и командующий советской авиагруппой генерал-лейтенант Дольников. Как утверждал Мубарак, он сразу понял, что израильтяне заманивают в ловушку, сказал об этом русскому коллеге, но тот отмахнулся — и дал приказ своим на перехват.
Описание самого боя разнится в разных источниках, я ориентируюсь на то, как рассказывал мне его непосредственный участник — Амос Амир. Четыре МиГа вылетели им навстречу. Когда они поднялись в воздух, израильские пары разделились — и стало ясно, что их четверо на четверых. С двух аэродромов им бросили подмогу: еще три звена — 12 МИГов. Но их ждал дополнительный и ошеломительный сюрприз — 8 израильских истребителей, поджидавших в засаде на низкой высоте.
— Мы им помогли, — рассказывал мне Копель Шумах, обеспечивавший радиоподдержку этого боя с земли, — когда русские вышли на линию атаки (мы знали их кодовые слова, «Морковка!» — значит «Атакую!»), дали им звуковым разрядом по ушам. Это обескураживает на доли секунды, но в воздушном бою каждый миг имеет значение.
Бой 12 израильских и 16 советских истребителей длился меньше боксерского раунда. Израильтяне расстреляли своих противников, как куропаток: не потеряв ни одного, сбили пять — так это было отражено в отчетах ВВС.
— Шесть! — поправил через много лет тогдашний командующий ВВС Египта, а затем президент Хусни Мубарак, пригласив в Нью-Йорке на обед бывшего командующего ВВС и будущего президента Израиля и Эзера Вейцмана. — Вы сбили шесть!
Бывший начальник генштаба Дан Шомрон, который в то время находился на учебе в США, и его Вейцман взял с собой на обед с египтянами, говорил мне, что Мубарак, рассказывая об этом, был совершенно счастлив.
Я и от Амоса слышал, что вечером 30 июля большая пьянка была не только на базе израильских ВВС, одержавших победу, но и на базе ВВС Египта — египетские летчики праздновали посрамление своих строгих коллег, честивших их трусами и неумехами.
Предпочтительность довода
В Москве пришли в шок от произошедшего. Уже 1 августа в Каир прилетел командующий ВВС СССР маршал Павел Кутахов. Устроил разнос, назначил комиссию по расследованию. Но еще до объявления всяких результатов запретил советским летчикам летать в зоне Суэцкого канала и вступать в боевой контакт с израильтянами. Проштрафившиеся авиаполки, назначенные главными виновниками провала, отправили домой.
Но самый важный вывод был сделан на политическом уровне. Советское руководство заявило египетскому, что больше не может защищать египетское небо от израильтян. И строптивому, амбициозному Насеру пришлось согласиться на прекращение огня, от чего он упорно отказывался.
8 июля соглашение было подписано и Война на истощение прекращена. Один победный бой оказался убедительнее всех дипломатических, политических и логических доводов.
Это чисто исторический текст, я удерживаю себя от аналогий с современностью — но не могу. Они напрашиваются помимо воли.
Эпилог
Амос Амир в том бою не увеличил свой счет сбитых самолетов. Он продолжил службу в ВВС — стал начальником оперативного отдела в Войне Судного дня, где израильская военная авиация понесла громадные потери, когда летчики вынуждены были атаковать египетские ЗРК российского производства в лоб. И поквитаться за это. Амос, уже в ранге советника премьер-министра и начальника генштаба по ВВС, участвовал в разработке операции «Медведка» во время Первой Ливанской войны 1982 года, в результате которой была уничтожена система ПВО Сирии в долине Бекаа — крупнейшее поражение советской военной техники и стратегии, одним из последствий которого стала гонка вооружений, погубившая Советский Союз.
В армии он дослужился до заместителя командующего ВВС, подал в отставку, когда не получил пост командующего. Был вторым лицом в «Эль-Аль» и начальником оперативного отдела гражданской авиации Израиля. Когда мы с ним познакомились, он вел беспечную жизнь обеспеченного израильского пенсионера: играл в гольф, писал книги, встречался с друзьями.
Он покинул этот мир в 2016-м, в самом начале своего девятого десятка. Сын его — боевой летчик, а недавно окончила летные курсы ВВС и внучка.