«Об этом человеке известно только, что он не сидел в тюрьме, но почему не сидел — неизвестно».
Марк Твен
Ежегодное послание президента США Конгрессу «О положении страны» с давних пор относится к разряду его наиболее значимых выступлений, адресованных не только законодателям и всем американцам — к нему внимательно прислушиваются и за рубежом. Несмотря на очевидную важность этого послания, Конституция не устанавливает точных сроков подобных обращений. Однако вся церемония произнесения этой речи, полная чётких правил и скрытых смыслов, весьма регламентирована.
Так, согласно американской политической традиции, президент не имеет права входить в зал, где заседает Палата представителей без разрешения конгрессменов. Поэтому при появлении президента в дверях пристав Палаты во всеуслышание произносит ритуальную фразу, после которой первое лицо государства входит в зал. Ему стоя аплодируют представители обеих партий, независимо от того, кто проходит к трибуне — Барак Обама или Дональд Трамп. Хозяин Белого дома обязательно пожимает руки или обнимает законодателей и гостей. Почётные гости всегда сидят рядом с супругой президента. После того как он занимает своё место, спикер стучит молотком и официально представляет докладчика: «Члены Конгресса! Я имею высокую честь представить вам президента Соединённых Штатов!» Важная особенность — президента никогда не называют по имени, — он выступает лишь в роли человека, который временно занимает важнейший государственный пост. Система важнее личности. Таким образом и все овации или церемониальное уважение относится не к конкретному лицу, а к символу государственной власти Соединённых Штатов. По той же причине ему аплодируют все присутствующие, кроме сидящих в первом ряду членов Верховного суда.
И ещё, в зале всегда отсутствует один из членов администрации США, которому под усиленной охраной следует находиться вдали от Вашингтона. В случае внезапного природного катаклизма или смертоносной атаки врага он, как его официально именуют Designated survivor, должен взять в свои руки бразды правления страной. Так как за всю почти 250-летнюю историю страны, ничего подобного не происходило, этот, «назначенный выжившим», выбирается чисто формально, не привлекает к себе внимания и, естественно, не афишируется. В этом же году по каким-то причинам его имя стало известным: Марти Уолш, министр труда в администрации Джо Байдена и недавний мэр Бостона. Такая непринятая прежде открытость вызвала немало толков. Сразу вспомнили, что после атаки террористов 11 сентября 2001 г., был выбран не один, а несколько «дежурных», рассредоточенных по всей стране. Иными словами, привычно протокольная позиция не всегда формальна и может иметь значение, по крайней мере — знаковое. Не ждёт ли, к примеру, нового назначенца заманчивая перспектива. Да и была она совсем «рядом»: руководитель штата сотрудников Белого дома Рон Кляйн, как ожидалось, вот-вот должен был расстаться со своей исключительно важной позицией. К тому же, между Байденом и Уолшем еще с тех времён, когда один был вице-президентом при Бараке Обаме, а второй — успешным мэром Бостона, сложились на редкость хорошие личные отношения, а сведущие эксперты называли их исключительными и даже дружескими. Прогноз оказался верным только с точки зрения неожиданности — накануне ежегодного послания президента Марти Уолш внезапно заявил о своём уходе из администрации Джо Байдена.
Оставив министерское кресло, он стал первым членом кабинета Джо Байдена, покинувшим его администрацию. Надо иметь в виду, что в ходе предварительных интервью на подобные позиции каждого обязательно спрашивают, собирается ли он работать с президентом до истечения срока его полномочий, и все, естественно, дают положительный ответ. Более того, в конце минувшего года на совещании в Белом доме всех членов кабинета вновь опросили об их планах — никто из них не собирался покидать свои кабинеты в вашингтонских коридорах власти. Чем же было вызвано поразившее всех столь внезапное решение министра труда, о котором, опять-таки, согласно традиции, принято предупреждать заблаговременно? Уолш же объявил об этом настолько неожиданно, что из-за этой внезапности, не было времени на выбор, проверку и согласование новой кандидатуры прежде чем он оставит министерское кресло.
Чтобы лучше понять произошедшее, имеет смысл для полноты картины напомнить основные вехи пути Марти Уолша от профсоюзного агента по сбору средств в так называемый Рабочий фонд Массачусетса до министерского поста в Вашингтоне.
Марти Уолш с 20-летнего возраста, нигде до этого не трудившийся, преодолевая ранний и потому особенно устойчивый алкоголизм, нашёл своё пожизненное поприще в «заботе» о трудовом народе. Родной брат его отца, возглавлявший профсоюз строительных рабочих, взял под свою опеку племянника, который позднее и стал его преемником. Представляя рабочий класс штата, в конце 90-х он уверенно стал членом Законодательного собрания Массачусетса.
Избранный мэром Бостона в 2014 г., главным образом благодаря ошеломляющей финансовой поддержке профсоюзных организаций по всей Америке, он, словно по наследству, передал свою профсоюзную должность родному кузену. Такое наследственное «престолонаследие», похоже, устойчивая норма в их мире. Его предвыборный фонд в борьбе за пост мэра в разы превышал денежные средства всех его соперников, вместе взятых. И, несмотря на такое решающее преимущество, он лишь с незначительным перевесом обошёл своего конкурента. Став градоначальником, Марти Уолш никогда не забывал, чему или кому он обязан своим избранием. Полагаясь на дальнейшую финансовую помощь функционеров, распоряжающихся профсоюзным капиталом и, прежде всего, его главной частью — пенсионными фондами, он весьма своеобразно заботился о членах профсоюза. Экспонируя себя, как их горячего сторонника, и, нередко делая это нарочито показательно, новый мэр не стеснялся использовать привычные ему методы, которые он практиковал ещё до своего избрания. Перед истечением его первого срока в новой должности на стол федерального прокурора Кармен Ортис легли документы законченного расследования о противоправной деятельности в Массачусетсе ряда лидеров профессиональных союзов. В материалах многолетнего труда бостонских детективов фигурировал и Марти Уолш. Ещё в 2012 г., когда этот профсоюзный босс являлся и конгрессменом штата, он на встрече с руководством одной из строительных компаний пригрозил им «серьёзными трудностями» при получении разрешения на производство работ, если они будут нанимать к себе рабочих, не состоящих в профсоюзах. Застройщики, добивавшиеся получения права на производство строительных работ, не раз сталкивались с подобным торгом: сначала выдвигаются заранее неприемлемые условия для получения того или иного разрешения, а потом начинается неофициальный торг, ничем не отличающийся от заурядного вымогательства. На этот раз они подготовились к хорошо знакомому и надоевшему им сценарию и после их завершения предъявили следователям аудиозапись своего непротокольного контакта с г-м Уолшем. Использованные им угрозы в «трудовых спорах», исходящие от должностного лица, запрещены законом и рассматриваются, как криминальные действия. Упомянутая аудиозапись привлекла тогда внимание ФБР к гангстерской тактике, к которой прибегают в Бостоне профсоюзные функционеры; с недавних пор — в тесной связи с городскими властями. Троим из фигурантов упомянутого расследования были предъявлены обвинения в вымогательстве. В суде их признали виновными в этой разновидности рэкета и приговорили к суровым тюремным срокам. В отличие от них, Марти Уолш счастливо избежал судебной повестки. К тому времени подходил к концу семилетний срок пребывания г-жи Ортис на посту федерального прокурора Массачусетса. Она решила остаться в Бостоне и, уже найдя для себя весьма подходящую работу в Гарвардском университете, очевидно, не стала обострять свои взаимоотношения с городскими властями.
Накануне переизбрания на второй срок бостонского градоначальника поджидала ещё одна неприятность. Два его ближайших подчинённых — руководитель департамента по внешним связям Тимоти Сулливан и глава департамента туризма, спорта и массовых мероприятий Кеннет Бриссет были арестованы прямо в здании мэрии по подозрению в вымогательстве. Оба они вошли в команду мэра как его давние сподвижники по профсоюзной деятельности. Первый из них так же, кстати, как и Уолш — «наследственный» профсоюзный функционер, перед своим назначением в бостонскую мэрию баллотировался на пост руководителя Американской федерации труда — Конгресса производственных профсоюзов, объединяющей сотни тысяч человек. Эти господа, представляя собой уже городские власти, угрожали руководителям компании, занимавшейся организацией ежегодного музыкального фестиваля в Бостоне, отозвать ранее уже выданное (!) разрешение на его проведение в том случае, если они не наймут членов профсоюза. Этот ультиматум по уже отработанной схеме был предъявлен устроителям фестиваля за три дня до его начала, когда был полностью укомплектован весь штат сотрудников, проданы билеты и потрачены значительные средства на его проведение. Выдвижение заведомо невыполнимых требований подталкивало руководителей компании предлагать что-то взамен, то есть идти на скрытый нелегальный торг с официальными представителями властей, которые, похоже, именно этого и добивались. Любые разрешения, которые выдаёт город, не могут быть использованы как предмет частных профсоюзных переговоров.
Можно ли себе представить, чтобы чиновники, только получившие высокие должности в администрации Бостона, нарушая все правила начали свою деятельность со столь грубо демонстративного шантажа? Не слишком ли круто для новичков мэрии самостоятельно, минуя своего патрона, то есть без ведома мэра или его прямого указания поставить на грань риска (помимо своего положения) проведение столь ожидаемого городского праздника? Всем, включая следователей, было понятно, что это вопрос чисто риторический, и ниточка расследования неумолимо приближалась к Марти Уолшу. Он отклонял все вопросы журналистов о том, допрашивали ли его по этому делу, и, если да, то в каком качестве. Его растущая тревога за своё будущее выразительно проявилась и в том, что в те дни сумма только недавно заключённого договора городской администрации с адвокатской компанией, которая её обслуживала, была внезапно пересмотрена и увеличена в четыре раза, достигнув максимальной суммы за всю историю Бостона. Это, по существу, была уже подготовка к предстоящему судебному процессу, который, как ожидалось, должен был вскоре начаться. Однако, проходил месяц за месяцем после окончания расследования, но его дата так и не называлась. Затяжка с разрешением столь резонансного дела стала столь очевидной, что уже в начале уже следующего года (январь 2017 г.) в специальном редакционном комментарии «Бостон Глоуб» отметила, что «проводимое расследование подняло острые вопросы о мэре Бостона Марти Уолше — вопросы, на которые следует получить вразумительные ответы, и как можно быстрее. До переизбрания мэра (в ноябре) избиратели заслужили, чтобы столь долгое следствие было в конце концов, завершено. Мэр может помочь сам себе прямыми ответами на вопросы, от которых он до сих пор уклоняется…». После такого общественного внимания дата суда над Сулливаном и Бриссетом была, наконец, назначена на сентябрь 2017 г., то есть за два месяца до предстоящих выборов мэра. Казалось, всё стало на свои места, и вся эта история приближается к своему закономерному финалу, однако вскоре судья перенёс начало процесса на январь следующего года, а затем — и на апрель, и в конце концов развалил это дело. Мэр, наверно, уже не надеясь так легко отделаться, не мог скрыть своего понятного ликования. Он не только стал главным бенефициаром этого юридического беспредела — его имидж стойкого борца за интересы трудящихся окреп ещё больше.
На предварительных слушаниях по этому делу Лора Каплан, одна из прокуроров, поддерживающих обвинение, заявила, что «Конфликт, специально созданный вокруг городского фестиваля, и его «разрешение» был направлен на укрепление позиций господина Уолша в профсоюзном движении, с помощью широкой поддержки которого он стал мэром и рассчитывает на эти же силы в своей дальнейшей карьере…».
Карьера его действительно продолжалась.
Избранный президент Соединённых Штатов Джо Байден предложил ему пост министра труда в своей администрации. И тут самое время вспомнить о третьей судебной повестке, которую, следуя «традиции», так и не получил наш герой. Летом 2020 г. был арестован президент профсоюза полиции Бостона Патрик Роуз, прослуживший в правоохранительных органах почти четверть века. Ему предъявили обвинения в сексуальном насилии над малолетними девочками от 7 до 12 лет, в изнасиловании ребёнка при отягчающих обстоятельствах, в непристойном поведении, в нанесении побоев детям до 14 лет… Всего — 33 пункта. Подробнее об этом деле написано мною в статье «Бостонский мэр на фоне полицейского детектива». Напомню суть. Ещё в 1995 г. «Бостон Глоуб» запросила материалы внутренней проверки в отношении этого господина в полюбившемся ему синем мундире. Было известно, что ещё тогда в отношении этого маньяка проводилось служебное расследование: он обвинялся в сексуальном насилии над детьми. Дело тогда замяли: оно было закрыто после того как жертвы этого полицейского профсоюзного деятеля вдруг отозвали свои иски, а профсоюз полиции, покрывая его злодеяния, встал на защиту серийного насильника. Перед строем его не награждали, но сделали всё, чтобы офицер полиции чувствовал себя на службе вполне комфортно. Продвигаясь по служебной лестнице в полиции, он параллельно с этим, не отказывая себе ни в чём, продолжал охотиться за своими жертвами.
После его недавнего ареста ведущая газета Массачусетса вновь запросила материалы предыдущего скомканного и скрытого расследования, но администрация Марти Уолша ответила категорическим отказом. Не подчинилась она и требованию специального инспектора штата по контролю за соблюдением доступа к легальной информации. Но и этого мало. Марти Уолш, демонстрируя свою растущую власть и абсолютную безнаказанность, не подчинился и распоряжению Генерального прокурора Массачусетса… Куда уже дальше? «Поразительно, насколько далеко зашли Департамент бостонской полиции и администрация Марти Уолша, чтобы удержать в секрете эти файлы до момента утверждения его кандидатуры на пост министра труда в Сенате США», — писала тогда «Бостон Глоуб». Конечно, открытие материалов, позорящих профсоюзного лидера, само по себе уже могло бросить тень и на самого Марти Уолша, у которого, похоже, были особые отношения с этим маньяком и привлекать к ним чьё-то внимание он тоже не хотел.
Став мэром, Марти Уолш, по выражению обозревателя WSJ, щедро осыпал профсоюзы деньгами налогоплательщиков. Эта щедрость прежде всего относилась к заключённому с Патриком Роузом в 2017 г. беспрецедентному четырёхлетнему контракту на 68 млн долларов. Эти всегда исключительно трудные, а нередко и остроконфликтные переговоры, похожие на схватки двух непримиримых сторон (как, к примеру у его предшественника на посту мэра Томаса Менино) прошли тогда, заметим, к удивлению наблюдателей — необъяснимо гладко, без споров и каких бы то ни было разногласий. Сенсационное соглашение между Уолшем и Роузом было достигнуто на редкость легко и быстро — так, словно его подписали не противоборствующие стороны, а члены одного и того же «профсоюза», которые говорят на одном и понятном только им самим языке. Что лежало в основе того рекордного контракта? Я задерживаюсь на этом тёмном и странном эпизоде потому, что криптограмма беспримерного соглашения между ними до сих пор так и остаётся нерасшифрованной.
Арест Патрика Роуза не мог не насторожить Марти Уолша. Непредсказуемые показания обвиняемого о подробностях той сделки, если бы о ней зашла речь, могли не только навредить, но и иметь для него катастрофические последствия. Его нервозность дала о себе знать в череде странных событий, происходивших буквально накануне отъезда г-на Уолша в Вашингтон. Начальник бостонской полиции 56-летний Уильям Гросс, который, как первый темнокожий комиссар столицы Массачусетса уже вошёл в историю и находился в зените своей славы, ошеломил всех сенсационным заявлением о том, что незамедлительно слагает с себя все служебные полномочия. Марти Уолш, чем-то очень взбудораженный, действует с какой-то суетливой, ничем не оправданной, поспешностью.
Отставку Гросса принимает немедленно и уже на следующий день назначает на его место Денниса Уайта, руководителя аппарата начальника городской полиции. Такое назначение — одно из самых важных назначений, которое делает мэр города. Но он необъяснимо спешит и, нарушая незыблемую традицию, обходится без принятой процедуры многоступенчатого отбора кандидатов на столь ответственную позицию. Приняв присягу Уайта, он сразу же вылетает на новую работу в Вашингтон. Но уже через два дня после сообщений в печати о том, что новый руководитель полиции ещё в 90-е годы обвинялся в злостном физическом насилии и угрозе убийства своих домашних, Марти Уолш, сославшись на то, что ничего не знал о прошлом своего выдвиженца, временно — до окончания служебного расследования — отстраняет его от работы. Результаты этого расследования оказались настолько шокирующими, что временно исполняющая обязанности мэра Бостона Ким Джейни сообщила о своём безоговорочном решении выдворить Денниса Уайта из бостонской полиции. Но вереница сенсаций и череда загадочных событий, имевших место в Бостоне, на этом ещё не закончились. «Потерпевший» Уайт официально сообщает, что Марти Уолш был отлично осведомлён о его прошлом, и поэтому его увольнение незаконно. Уильям Гросс, долго хранивший молчание, также официально подтвердил: «Да, Марти Уолш абсолютно всё знал!» Более того, они оба — г-н Гросс и г-н Уайт — под присягой устно и письменно заверили своё совместное заявление. Оно было передано в Окружной Верховный суд, в который обратился Деннис Уайт с целью заблокировать решение об его увольнении как незаконное. В тот же день Уолш выступает с заявлением, в котором вновь настаивает, что о прошлом Уайта он ничего не знал. Ожидалось, что судья, принявшая к рассмотрению это дело, вызовет министра труда Марти Уолша, чтобы для установления истины перед вынесением своего вердикта разрешить возникшее противоречие. Давать показания под присягой — это совсем не то же самое, что делать заявления для прессы. Столкновение со своими бывшими партнёрами не сулили ему ничего хорошего. Не говоря уже о том, что перекрёстный допрос со взаимными обвинениями мог вызвать крайне нежелательный скандал с непредсказуемыми для него потерями. Уже тогда конгрессмен США от Массачусетса Сет Молтен публично и вполне определённо высказался по этому поводу: «Марти Уолшу следует уйти в отставку с поста министра труда в том случае, если он знал о характере тех обвинений, которые выдвигались против Дэнниса Уайта и лгал по существу этого вопроса». Не менее резко отозвалась тогда и Окружной прокурор Рэйчел Роллинс: «Одно из двух: либо Уолш обо всём знал и сейчас лжёт, или же он не знал ни о чём — тогда он просто никудышный руководитель…».
Тучи, как никогда прежде, низко сгустились над бывшим мэром Бостона. Ничто, казалось, не избавит его от явки в суд для дачи показаний, где ничего хорошего его не ждало. Однако, и на этот раз повестку в суд он не получил. Начиная судебное заседание, судья Хейди Брегер сразу же дала понять, что исходя из того, что никакого юридического значения не имеет факт того, что бывший мэр знал или не знал о прошлом истца, Окружной Верховный Суд Бостона, не вызывает на прения сторон бывшего мэра…
Министр труда, труда, освобождённый от бостонского груза, мог уже, наконец, спокойно посвятить себя новым высоким обязанностям. Однако быстро выяснилось, что методы, которыми он успешно пользовался в Бостоне, в Вашингтоне не пригодились, а других он, наверно, не знает. Отношения со своими сотрудниками в его департаменте, как заметил профессор Брэндайского университета Роберт Куттнер, у него не сложились. Он ссылается на источник из Министерства труда, который утверждает, что ключевые вопросы, над которыми они работают, слишком долго томятся без решения из-за отсутствия личного участия министра. Он, по его словам, — прилетает в Вашингтон редко, и только — по необходимости, и кабинет его чаще всего пуст. Президент, похоже, ожидал большего от Марти Уолша. На смену уходящему руководителю аппарата Белого дома он, вместо, казалось, потенциального кандидата Марти Уолша, выбрал другого претендента — Джефа Зентса. Это не могло не разочаровать того, кто уже примерял к себе эту заманчивую позицию. В эти же дни ещё действующему министру поступило предложение стать исполнительным директором Ассоциации игроков Национальной Хоккейной Лиги (НХЛ). Тот, кто сделал ему это предложение, был отлично осведомлен о безнадёжно утраченной им политической перспективе и, очевидно, понимал психологическое состояние разочарованного и не слишком удачливого министра. Во всяком случае, предложенный ему высокий оклад в 3 млн долларов, хоть в десять раз и превышал оклад мэра Бостона, тем не менее, значительно уступал годовому доходу, ушедшего на пенсию его предшественника в руководстве НХЛ. Более того, Уолш должен был сразу дать ответ о своём переходе, и он ответил моментальным согласием. Поэтому и первое сообщение об его отставке в спортивной печати (в газете “The Daily Faceoff”) появилось раньше, чем президент узнал об этом от него лично.
На посту министра труда «борец» за интересы трудящихся мог ещё много сделать для их блага, но его выбор в свою пользу весьма характерен для современного профсоюзного функционера, не имеющего ничего общего с теми идеалистами, которые на заре этого движения действительно боролись за интересы трудового народа.
В 1995 г. во время хоккейного матча в Бостоне полицейские силой вывели из ледового стадиона пьяного хулигана, изрядно мешавшего пришедшим туда болельщикам. Спустя время этот дебошир, успевший побывать мэром Бостона и министром в администрации президента Джо Байдена, возвращается к своему любимому виду спорта. Долгие годы, проведенные Марти Уолшем в Бостоне, научили его уверенно ходить по тонкому льду, но, оказавшись на твёрдой почве, он неожиданно для себя поскользнулся. Сейчас же профсоюзный вожак, сделав правильные выводы, возвращается в родную стихию. Такие пируэты доступны далеко не всем. Для этого надо быть всего лишь таким ледоходом, как Марти Уолш.
Борис ЛИПЕЦКЕР